«Дневник сумасшедшего» и другие рассказы - Лу Синь

на носилках принесли! Так просто это? Я им покажу. Судиться? Можно судиться. Если в уездном не выйдет, есть еще окружной…

– Все это Ци Да-жэнь знает, – поднимая голову, сказал почтенный Вэй.

– Ай Гу, если бы ты головой не крутила, ничего и не было бы. Посмотри, вот твой отец. – Он понимает. Ты и твои братья на него не похожи. Судиться… судиться до окружного… Да как будто окружной судья то не сможет спросить Ци Да-жэня. Тогда уж все будет в открытую… Вот… ты прямо уж…

– Тогда жизни не пожалею. Будем не на жизнь, а на смерть…

– Да тут, в конце концов, не в жизни дело, – медленно проговорил Ци Да-жень.

– Годы – молодые. Человек должен быть покладистее. «Покладистые – богатеют». Правильно или нет? Я прибавлю еще десять долларов. Это и так уже «сверх небесной добродетели». Если не согласна, тогда свекор со свекровью говорят: «Ступай»! и тебе придется идти. Не только в окружном, а хоть в Шанхае, в Пекине, хоть в заморских странах – везде так. Если не веришь, сама спроси. Вот он только что из Пекина, из иностранного училища вернулся, – повернувшись в сторону молодого человека с острым подбородком, сказал «старый скот».

– Правда или нет? – спросил он.

– Точно так! – почтительно и тихо ответил молодой человек с острым подбородком, изгибаясь всем туловищем.

Ай Гу чувствовала себя совершенно одинокой. Отец молчит, братья не посмели прийти. Почтенный Вэй помогает им. Ци Да-жень молчит, тоже ненадежен. Даже молодой человек с острым подбородком – тихоня, как высохший клоп, а тоже подмазывается. В голове у нее был сумбур, но все же она решила сделать последнее усилие.

– Как же это? Даже Ця Да-жэнь…

Глаза ее были полны испуга, недоверия и разочарования. Правда, я знаю, мы люди грубые, ничего не понимаем – Только и знаем, что злимся на отцов и совсем не знаем людских отношений и дел. Но ведь они то – «старый скот» да «молодой скот» вечно нас дурачат. Быстро, как весть об умерших, везде они все разносят, кругом пролазят и вредят людям.

– Ци Да-жэнь, вы только посмотрите на нее – вдруг заговорил стоявший позади «молодой скот». Она перед лицом старших, почтенных людей, так вот ведет себя. А дома то, прямо разбушуется – шесть зверей не успокоят. Отца моего зовет «старый скот», меня постоянно только и называет «маленькая скотина», ублюдок!

– Какая это потаскушкина дочь звала тебя ублюдком? – обернувшись, громко сказала Ай Гу. И поворачиваясь к Ци Да-жэню, говорила:

– У меня есть что сказать перед народом. Где же он то по хорошему? Как связался с той шлюхой, даже мои предки в ход пошли. Ци Да-жэнь, вы вот рассудите-ка сами, рассудите это… Она вздрогнула и перестала говорить. Она увидела, у Ци Да-жэня глаза вдруг закатились кверху, лицо приподнялось изо рта, окруженного редкими усиками, одновременно вырвался высокий, дрожащий звук:

– Давай… ка!

– Ее сердце замерло и сразу беспорядочно забилось. Как будто произошло что-то важное и все изменилось. Ей казалось, что она поскользнулась и упала в воду. Она знала, что сама виновата.

Неожиданно в комнату вошел мужчина в синем халате и черной безрукавке. Он сразу вытянулся перед Ци Да-жэнем. Прямой как палка, он опустил руки, согнул поясницу. Весь зал замер в ожидании. Ци Да-жэнь повел только ртом и никто не расслышал, что он сказал. Только один этот мужчина услыхал слова Ци Да-женя. Сила приказания пронзила его как бы до мозга костей. Он метнулся два раза все телом и с видом пораженного страхом, ответил: – «Слушаюсь», затем попятился на несколько шагов и исчез.

Ай Гу чувствовала, что сейчас должно случиться что-то неожиданное, что-то совершенно неожиданное и неотвратимое. Тут только она поняла, что Ци Да-жэнь действительно великий человек. До этого у нее были о нем какие то заблуждения, поэтому она и была слишком крикливой и слишком грубой. На нее напало раскаяние и она невольно промолвила:

– В самом то деле, ведь я же слушаюсь приказаний Ци Да-жэня…

Весь зал мгновенно затих. Ее слова были сказаны совсем тихо, но почтенный Вэй услышал их ясно, как удар грома. Он даже вскочил…

– Верно? Да! Ци Да-жэнь действительно справедлив и Ай Гу тоже понятливая!.. – хвалил он, и обращаясь к Чжуан Му-саню, говорил:

– Уважаемый Му-сань, тебе конечно нечего сказать. Она ведь сама согласилась. Я надеюсь, ты захватил с собой брачное свидетельство? Я ведь тебя предупреждал. Так давайте, достанем…

Ай Гу видела, как ее отец полез в кошелек, висевший на поясе и что-то вытаскивал. Снова вошел тот мужчина, похожий на палку и передал Ци Да-жэню какую-то маленькую, плоскую штуку, вроде черной черепахи. Ай Гу испугалась, ожидая, что дело может опять повернуться по-другому. Она стала искать глазами отца. Он был уже у чайного столика, развернув тряпку синего материала, вытаскивал серебряные деньги.

Ци Да-жэнь ухватил черную черепаху за голову и высыпал из нее чего то немного себе на ладонь. Мужчина похожий на палку взял и унес эту плоскую штуку. Ци Да-жэнь тотчас достал пальцем немного с ладони и затолкал два раза себе в нос. Ноздри и сердечко верхней губы пожелтели. Он сморщил нос, как бы собираясь чихнуть. Чжуан Му-сань считал серебро. Почтенный Вэй взял немного из столбика, которые еще не был считан и передал «маленькому скоту». Потом взял два брачных свидетельства и поменяв, подвинул их каждой стороне[45].

– Вот вы и получили все. Уважаемый Му-сань, посчитай хорошенько. Дело не шуточное – деньги то серебряные.

– А… пчи! – раздалось в комнате.

Ай Гу знала, что это чихнул Ци Да-жень. Она невольно обернулась и увидела Ця Да-женя с разинутым ртом. Он по-прежнему морщил нос, а в пальцах мял какую-то штуку. Это ту, что «древние при погребении покойников вставляли во все отверстия». Он потирал около носа. Чжуан Му-сань кончил считать серебро. Обе стороны получили брачные свидетельства. У всех как бы сразу разогнулись поясницы. Напряженное выражение лиц исчезло и все выглядели добродушнее.

– Хорошее дело сделали! – сказал почтенный Вэй, – и заметив, что обе стороны собираются прощаться, вздохнув добавил:

– Ну вот, как будто все. Желаю вам благополучия! Можно считать «развязали узел». Вы что, уже идти собрались? Не уходите! Выпьем у нас винца новогоднего. Теперь его трудно достать.

– Мы не будем пить. Оставьте до следующего года. Тогда придем и выпьем, – сказала Ай Гу. – Спасибо почтенный Вэй, у нас еще дела есть. Мы не будем пить, – говорил отец.

Чжуан Му-сань, «старый скот» и «молодой скот», почтительно кланяясь друг